Письмо старому другу (эссе)

Привет, дружище. Наконец-то осмелился тебе написать. В последнее время часто хотел это сделать. Все придумываю себе отговорки. Тебе ведь наплевать на мои письма. Внутри понимаю, что это нужно только мне. И все же я напишу. Вдруг тебе не совсем наплевать.

Хех. Представил, что ты будешь читать это письмо, сидя на унитазе, вместо инструкции на освежителе воздуха. Чтобы убить время. В этот момент захотел остановиться и порвать письмо. А потом подумал, пофигу. Пусть хоть так. Вдруг у тебя нет освежителя воздуха.

Несколько дней назад видел девочку лет пятнадцати. Она собирала на улице окурки. Я обратил на неё внимание, потому что она не была похожа на человека, который собирается эти окурки курить. Я просто наблюдал. Интересно же, зачем это ей.

У меня были версии. Лидировала версия, в которой она выкидывает окурки в урну. Мол, вот такая хорошая девочка, решила навести порядок во дворе и начала именно с окурков. Будто у неё какой-то челендж «30 дней безокурочных дворов». Вот она их собирает, потом фоткает горку этой гадости, пропускает фотку через фильтры, добавляет резкозки и постит в инсту. Странный, но вероятно, полезный челендж. Гретта бы оценила (давно о ней не слыхал).

Не могу сказать, чем завершилась эта история на самом деле, и что было с окурками дальше. Девочка просто сжала кучу в кулаке и вышла со двора. Заглушив все своё любопытство, я отказался за ней идти, потому что во второй половине дня я особенно ленив. Было примерно три часа дня. Я как раз пообедал и не очень то хотел шевелиться. Все равно, если это челледж, потом найду в инсте или тиктоке.

Мне тревожно на самом деле. От того и решил тебе написать. Хочу с кем-то поговорить. Даже если ты не прочтёшь. Поэтому можешь не читать мои письма. Это сейчас не модно. Да и писать не модно, но я иногда люблю это дело.

Бывают письма, в которых я разоткровенничаюсь и случайно распахиваю окна души, которые лучше не открывать вообще, чтобы никто не пострадал. Да и для меня опасно. Какой-то психолог перехватит такое письмо и скажет: «Огогошеньги, та этому парню срочно нужна помощь». И начнёт пробивать адрес, искать меня. Ну его нафиг.

Я такие письма сначала просто рвал и выкидывал, а потом начал сжигать, потому что придумал себе, что есть психологи, которые любят копаться в мусоре, собирать рваные письма и складывать, как пазлы, чтобы разгадать диагноз автора. Больные психологи. Я о таких не слыхал, конечно, но лучше перестраховаться. Может ты слыхал?

Как у тебя дела вообще? Читал в новостях про тебя. Там не очень хорошо про тебя отзывались. Врут? Или правда?

На самом деле сейчас мало о ком хорошо говорят. Или я не тех слушаю или не то читаю? Был бы рад почитать о тебе что-то хорошее. Но пока увы, не попадалось. Или просто немодно писать хорошее. Я вообще не слежу за модой. За собой бы уследить.

Недавно старушка на улице предлагали щенка. Даже двух. Черные, маленькие. Почти породистые, говорит. Дед у них был кавказской овчаркой, а бабушка французским пуделем. Вот это любовь, подумал я. Тебя сразу вспомнил. Помнишь, на втором курсе на Хэллоуин ты был волкодавом? Напился и подцепил на остановке девку. Она, мне кажется, вполне смахивает на пуделя. Помню, как часа два подряд очень сильно ты её любил. Я тогда подумал, что сильнее любви не встречал. Хорошо, что утром ты протрезвел. Плохо, что разлюбил все на свете. Даже себя. Но ненадолго, потому что вечером мы пошли на день рождения к Вере. Ты тогда сначала себя заново полюбил и всем видом это демонстрировал. А потом и в неё втюрился по уши. Тут уже посерьёзнее было. Часа на три.

В общем я отказался от щенков. А потом пришел домой и подумал, что зря. Мог бы взять одного и назвать как-то, по-твоему. Марком или Димоном. Ты говорил, что сыновей так назовёшь. Жаль, что у тебя три девки. И все в мать. Или не жаль. Это ведь тоже здорово, наверное. Кстати, как там твои?

Ну все. Это письмо сжигать не буду. Нравится оно мне. Надеюсь, прочтёшь. Или нет. В любом случае буду рад. Пиши, если что. Писать — лучшее лекарство. Но я не спец по лекарствам. Пока что. Пока.